О мальчике, который хотел украсть луну. Новый рассказ в «Я – писатель»

Об авторе: Учусь на факультете журналистики БГУ, увлекаюсь музыкой. Люблю сказки и верю, что люди нуждаются в историях, сложенных их множества букв, а не только в картинках.
 

В маленьком солнечном городишке жил мальчик, совершенно непохожий на других. Тихий и спокойный, когда все вокруг были дерзкие и громкие. Медленный и внимательный, когда все вокруг были быстрыми и рассеянными. Его волосы казались снегом, когда кудри остальных – углем, а в глазах поселились звезды, когда у других там прятались солнечные зайчики. 

Но, несмотря на свои странности, мальчишка как-то приживался с остальными детьми: пытался угнаться за ними, несясь по пшеничному полю, прятал в карманах луговые васильки, гонял пугливых голубей и разыскивал норы по лисьим следам. 

Учился он весьма хорошо, дружил с пятью веселыми ребятами, а если его кто-то задирал, то старался обходить их стороной. По утрам помогал отцу выпустить на прогулку строптивых коз, по вечерам - матери - приносить чистую воду из дальнего колодца. 

Мальчишка любил дремать днем. Он мог заснуть прямо на плече своего соседа во время рассказа об истории прошлых веков и получить приличную взбучку от учителя, или забыться во дворе на скамейке, отделываясь от сна то болючими солнечными ожогами, то подзатыльниками от старшей сестры.
А ночью мальчик почти не спал. В том состоял его маленький секрет, и он боялся им с кем-нибудь поделиться. Освежающая темнота ему нравилась гораздо больше, чем знойный день или ранее утро. Он любил выбираться на улицу через узкое скрипучее окно, пересчитывать, на месте ли каждая из звезд, и устраивать им перекличку, затем находить своего приятеля – серого пушистого кота, сбегавшего от соседа – и отправляться в поле на охоту за упавшими звездами, а иногда даже на любимую реку, над которой распускалась серебряная луна. В лес он по ночам не ходил, потому что однажды чуть там не заблудился и был уверен, что за ним с котом шел злобный кабан.

И вот в один из дней, когда мальчик собирался сбежать на луг в кромешной беззвездной темноте, он услышал разговор и осторожно выглянул за дверь. Тень света лежала на полу, разрисовывая серебром тусклые гвозди и потрескавшиеся доски, а отец разговаривал с незнакомым мужчиной в потертом белом халате.

— Ее съедает солнце, -вынес вердикт он, и тут мальчишка понял, что с отцом говорит совсем не незнакомый мужчина, а местный лекарь с огромной отметиной на правой щеке, за которую дети его так и прозвали: «человеком со шрамом». –Она не первая. Нам запретили рассказывать, но зараза уже разнеслась по многим деревням и постепенно добирается до нас.
— Такого не может быть.

Сын слышал, как срывался отцовский голос.

— Моя жена еще вчера ездила на рынок обменивать сыр и молоко.
— Наверное там и заразилась. Горячка, бред, стоны во сне, сухой кашель, ломка костей и неестественно пожелтевшая кожа – все признаки Поцелованной солнцем.
— Что?
— Вам нужно срочно увезти жену куда-нибудь подальше отсюда, чтобы не заразить детей. 
— Насколько быстро передается проказа?
— Вчера ваша жена была на рынке, а сегодня уже лежит в беспамятстве.
— Как ее вылечить?

Лекарь тяжело вздохнул, и тут мальчишка, который прежде слушал скорее с любопытством, сжался и вцепился в ручку собственной двери.

— На самом деле единого способа лечения нет. Одни говорят, что нужно опускать заразившихся в ледяную воду. Она действительно задерживает болезнь, и потому сейчас невозможно подобраться к Каменному озеру. Отчаявшиеся родственники привозят туда больных и держат в воде неделями, надеясь, что им полегчает. Но, по правде говоря, вода только откладывает усиление лихорадки и продляет жизнь на несколько семидневий. К тому же, родственники, которые привозят заболевших, на озере гораздо быстрее сами подхватывают проказу. 

Другие считают, что Поцелованным солнцем помогают любые холодные предметы. Привозят ледяные камни, обливают больных колодезной водой, едут к горным пещерам и оставляют их там на несколько ночей.

— Сумасшествие.
— Вы правы, -согласился лекарь. –Третьи же утверждают, что солнечную болезнь может прогнать лишь грозный дождь, но дождей же давно не было, а потому мы не можем проверить.
— Так что же делать?
— Не хочу давать вам ложных надежд, жена ваша в очень плохом положении. Лучше позаботьтесь о детях.

Мальчишка не выдержал. Растворившись в ужасающем разговоре, он не заметил, как раскачался на дверной ручке, и теперь со скрипом полетел вперед, переброшенный через коридор тяжелым толчком. Плюхнулся прямо между отцовских и лекарских ног. Один стоял босиком, на другом виднелись сверкающие ботинки.

— Ах, точно, -вдруг вспомнил кое-что лекарь, -за него можете не волноваться, -кинул он вниз снисходительный взгляд. Только такие как он? и не могут подцепить заразу. Бледные-бледные, худые, со снежными волосами и почти прозрачными глазами, в общем, Поцелованные луной. Есть даже целая легенда, будто, когда кто-нибудь принесет к нам жидкий лунный свет и омоет да напоит им заболевших, то те смогут навсегда избавиться от проказы.
Лекарь ушел. Его шаги, оправленные в дорогие ботинки, отдавались в голове мальчишки тревожным топотом, а затем отец поднял сына на ноги и каменным голосом приказал:
— Спать.

Ни на какой луг с котом мальчишка не бегал.

* * *

Мать похоронили через два дня. Сестренку, которая была младше его на два года, через четыре. Отец забросил работу, да что там, он даже не выходил из спальной комнаты. Старшая сестра пыталась удержать в своих дрожащих руках то, что разлеталось на части, вела хозяйство, следила за малышкой, не понимавшей, куда ушла мама, и оглушительно громко рыдала по ночам.

Ее брат тоже плакал, только очень тихо. Его жалобный скул в подушку могла разобрать разве что надоедливая муха, прилетавшая в гости каждую ночь. Мальчишка продолжал выбегать на ночную прогулку, но возвращался с нее не в полной темноте и тишине. Почти в каждой хижине горел свет, хотя бы самый дешевый фонарь или тонкая свечка. Почти из каждой доносился глухой стон. Люди умирали, словно перетравленные мыши, и плач одного превращался в скорбь многих. 

Мальчишка, знавший, что его зараза никак пронять не сможет, помогал прочим жителям деревни. Бегал за холодной водой и камнями, потому что люди боялись выходить на солнце, разговаривал с больными, сидел с чьими-то детьми, пока их родители сами разбирались с подцепившими заразу. Конечно, мальчишка не подумал, что он мог принести болезнь домой и заразить отца с сестрами, но даже если бы те об этом знали, то все равно отправили бы его помогать остальных. Своих в деревеньке не бросали.

Казалось, кошмар скоро закончится, но он продолжался, превращаясь в непробудный сон, и однажды мальчик, ощущавший вину за то, что он в безопасности, когда умирают другие, спросил у старшей сестры о Поцелованных луной.

— Расскажи, кто же они такие.

И сестра, знавшая множество прекрасных сказок, рассказала.

— Давным-давно, когда кошек еще не существовало на свете, а милые дикие лисы больше походили на зубастых монстров, луна и солнце не могли определиться, кому же из них суждено властвовать над землей. Тогда каждый из них помечал своих людей. Темноволосые и загорелые, как мы, были детьми солнца, а бледные, как ты, детьми луны. Их жило на земле поровну, но солнце продолжало войну с луной, желая подчинить себе как можно больше людей и территорий. Однажды оно придумало коварный план, как забрать у луны власть, и подговорило на предательство несколько звезд, пообещав подарить им большие владения да своих людей на солнечной стороне, а еще сделать их самыми могущественными звездами на небе. Предательницы согласились, и открыли солнцу главный секрет луны.

В день, когда ее затмевала огромная тень, луна лишалась своих живительных сил, переставала искриться серебром и слабела, растворяясь в пугающей тени. Такое случалось нечасто, раз в восемнадцать лет, но солнце выждало и напало на луну во время лунного затмения, оставив на ее теле глубокие ожоги. Луна сдалась, почти умерев, ведь не хотела жить в изуродованном обличии. Солнце восторжествовало, забрав ее людей и ее владения. Правда, большинство из них от солнечного поцелуя умерло, а те, кто выживал, навсегда становились людьми солнца. Звезды-предательницы получили, что хотели, но тут же сгорели от обжигающих солнечных лучей. Долго и мучительно умирали они, превратившись в кометы, пылающие да тлеющие в бездонной пустоте. 

Луна же выжила. Правда, тогда от нее остался только кусок, прозванный месяцем, а не на шутку разъяренные подруги-звезды, не предавшие луну, решили отомстить. Они обратились за помощью к грозовой туче, и та согласилась помочь, забрав в обмен звездную грацию и яркость. Поглотив желаемое и сделав ночное небо более тусклым, туча создала из остатков звездного света ослепительную молнию и, пустив вслед за ней оглушительный гром, ударила в солнце, накрыв его серым пушистым покрывалом и заставив содрогаться от страха. Туча прокляла его, пообещав: в один прекрасный день оно станет настолько горячим, что доведет людей до искренней ненависти, а потом и вовсе примется их убивать. Тогда дождь, которым управляла туча, не захочет спуститься на землю, и люди предадут солнце, перестав поклоняться ему и обратившись за помощью к луне. А луна, разумеется, уже придет в себя и спасет человечество.

* * *

Мальчишка не ложился спать уже который вечер, слишком занятый размышлениями и пытавшийся вывести луну на важный разговор. Сколько бы он ни старался, та не отвечала, и тогда мальчик решил, что сам доберется до луны и попросит хоть немного целебного света.

Он взял с собой небольшую дорожную сумку, в которую положил немного сухарей, козьего сыра да сушеных яблок, старую дедушкину флягу, куда налил чистой воды, раскладной ножик, веревку, носовой платок, спички, пару свечей и чистую рубаху. Надел мягкие туфли, подаренные ему на день рождения, и выбрался на улицу через окно да растворился в густой темноте.

Как добраться до луны, мальчишка, разумеется, не знал, потому вначале собирался зайти к местной ведунье, способной раскрыть любую тайну. Она гадала по звездам и умела предсказывать судьбу, рассматривая линии жизни на ладонях. Шел он день и ночь, а затем еще один день, и, наконец, к третьему вечеру приблизился к странному перекошенному домику у болота, заросшему мягким мхом и слизкой тиной. Двери мальчик не обнаружил, зато под тиной смог найти широкое окно. Пролазить через окна для него было в новинку. Оглядевшись, он обнаружил себя пыльной комнате с узкими потолками, сплошь завешенными сухими травами. Сбоку стояла деревянная скамейка, а посреди большой таз с теплой водой.

— Гаденыш! — взревел хриплый голос, а ну-ка марш отсюда.

Мальчишка чуть было не бросился наутек, однако ссохшаяся костлявая рука потянула его в другую комнату.

— И помыться спокойно не дадут, -со злостью заметила седоволосая морщинистая женщина в голубом платье. — Ты что ли не знаешь правила? Двери не увидел, значит дом не хотел тебя впускать.
— Я думал, двери здесь и вовсе нет, -виновато заметил тот.
— И вовсе нет? А как я, по-твоему, выхожу наружу, не карабкаюсь же через окно! Чего тебе надобно? -спросила она, а затем добавила: — Есть будешь? 

Мальчишка кивнул, повинуясь желанию урчащего желудка, а старуха уже налила ему ароматный суп.

— Садись да рассказывай.

Гость наскоро схватил ложку и подавился горячим угощением.

— Я всего лишь хотел узнать, как добраться до луны.
— До луны?  -теперь настала очередь старухи подавиться воздухом.
— Я хочу найти лекарство, которое спасет Поцелованных солнцем.
— А, слышала я о вашей заразе, -махнула она рукой, усаживаясь напротив мальчишки. — Думаешь, луна станет тебя слушать?
— Ну я же ее человек, -неуверенно заметил мальчишка.
— Что ж, ты прав. Создание солнце не может добраться до луны. Она просто испепелит его своим холодом и не оставит даже костей.
— Я не создание солнце. У меня должно получиться.
— Тогда расскажу тебе, как добраться до луны, но вот как попасть обратно, придется спрашивать у нее. Тут не так уж и далеко. В первую очередь ты должен пройти через дремучий лес напротив болота и оказаться на той стороне. Лес опасен, но главное правило – никогда и ни за что не оглядываться назад. -ведунья сделала паузу и серьезно посмотрела на гостя. — Понял? 

Тот кивнул.

— Затем нужно будет забраться на высокую Туманную скалу, над которой всегда стоит тугая заволока, она может вызывать странные видения, душить и усыплять, но поддаваться мороку и засыпать нельзя ни в коем случае. Ты должен продолжать путь, а еще лучше, прикрыть лицо куском чистой ткани и не дать туману тобой завладеть. После, выйдя к берегу горного озера, тебе придется нырнуть в его глубину и найти на дне сияющую жемчужину. Там редко кто плавает, так что жемчужин должно быть много. Возьмешь одну из них, сожмешь в ладонях и пожелаешь оказаться рядом с луной. Она глянет в озерную гладь и поднимет тебя к себе. Но будь осторожен, в озере водится множество монстров, которые захотят заманить тебя в свою тину.
— Так просто?
— Ну, зачем прятаться слишком усердно, если тебя никто не ищет, -пожала ведунья плечами. -А теперь в путь, -сказала она, отдавая ему последнюю корочку хлеба. — Ты ведь лунный, так что не будешь спать ночью.
Мальчишка поблагодарил ведунью и бросился наружу через окно.
— Зайди на обратном пути. Расскажешь, как поговорил с луной!
— Хорошо!

* * *

Ночной лес встретил путника весьма неприветливо. Узкие тропинки переплетались друг с другом, утягивая его в непроходимый лабиринт. Казалось, за спиной дышат дикие звери, и шорох волчьих лап следовал прямо за перепуганным гостем. Он прекрасно видел в обычной темноте, даже лучше, чем при ярком дневном свете. Но кромешная тьма леса оставила слепым даже Поцелованного луной. Пришлось зажечь свечку, но мальчишка все равно не был уверен, продвигался он вперед или ходил кругами.

Тогда мальчик достал из сумки платок и разрезал его на ровные ленты, которые обвязывал вокруг веток ближних деревьев на повороте. Если бы он через какое-то время увидел их вновь, то понял бы, что ходит кругами. Но ленты скоро закончились, а дорога продолжалась. Пучеглазая сова ухала, заставляя содрогаться землю, летучие мыши пролетали прямо над головой с противным писком.

Приближались предрассветные сумерки, путник продолжал идти, окруженный толкающим вперед страхом, и тут он услышал за своей спиной треск ветви, на которую точно встала внушительная звериная лапа. Это вам не призрачный волчий шорох, острое крыло летучей мыши и пронзительный взгляд совы. Мальчишка помнил наставление ведуньи и не смотрел назад даже когда думал, что дикий зверь махает хвостом в шаге от него. Теперь не выдержал, развернулся и встретился лицом с бурым медведем, любопытно рассматривающим незнакомца. Мальчик знал, что внезапный побег – опасная затея, но стоять на месте он тоже не мог: медленно пятился в неизвестность. 

Любопытная морда продолжала сверлить его глазами и не спеша подбираться поближе. Молчанием человек встречал молчание зверя, но, когда тот взревел, мальчишка понесся прочь со всех ног, чувствуя, как дрожит земля от топота медвежьих лап.  Горе-путешественник думал, что не умеет лазать по деревьям, но, оказалось, ошибался.  Он вскочил почти на самую верхушку, а большой и ленивый медведь не стал дожидаться, пока тот вернется вниз, даже не попытался растрясти ствол, а просто ушел, оставляя огромные следы на сухой земле.

Мальчишка просидел на дереве несколько часов, прежде чем рассвет покинул лесные просторы, а медведь, очевидно, ушел достаточно далеко. Оказалось, что выход из леса ожидал путника в двух шагах, и крутая скала встала перед взглядом неумелого скалолаза. Выйдя из леса, путешественник словил несколько лучей проклятого солнца, но подошел к скале и тут же заметил туманную дымку, который был подернут подъем.

Он думал, что, новое испытание дастся легче, чем предыдущее, но оно тоже не казалось таким уж легким. Дыхание сбивалось, непослушные ноги путались на каждом шагу, саднило локти, разодранные при случайных падениях, а туман продолжал набирать густоту. Чем выше, тем туже и непрогляднее. По привычке мальчишку начало клонить в сон. Он протяжно зевал и думал лишь о том, чтобы прилечь прямо на камне, а мягкая розовая дымка ласково убаюкивала идущего.

Шаг. Шаг. Еще и еще.

Мальчишке показалась, что он увидел маму, такую родную, в заляпанной косынке и мелких морщинах. Пришлось сбрасывать сонный морок и бежать вперед, но путник зацепился на кривой выступ и упал, подбив себе нос, а фигура матери растворилась вместе с ее теплым бархатистым голосом. Затем впереди возникла сестренка, вечно ревущая раздражающая малая, которая забирала на себя все внимание родителей, после нее школьный друг, который уговаривал Поцелованного луной и еще одного мальчишку прогуливать последние уроки, нырять за брошенными в реку на счастье монетками и покупать за них леденцы на междеревенском рынке. Ныряли втроем, ели вместе. Он умер несколько дней назад, едва способный говорить и покрытый уродливыми пятнами. 

Вдруг впереди мелькнул силуэт соседского ворчливого деда, без конца причитавшего:

— Поразительное безобразие. Как такие еще на свете живут? А ты что вылупился, Молочный? (Сосед, пожалуй, был единственным, кто его так). Спрашиваю, чего вылупился, как упырь? Иди прочь отсюда, не нужны мне чужие носы в моем хозяйстве.

Кажется, мальчишка повстречал почти целую деревню и совсем забыл продвигаться вперед. Видения не прекращались, и от них безудержно кружилась голова. 

Туман знал свою работу. Однажды путешественник даже наткнулся на чье-то тело, мирно спящее прямо посреди дороги. Возможно, тот путник тоже хотел добраться до луны — или, скорее, найти горную деревню –но не сумел преодолеть испытание. После ему попалась ободранная черная птица, породу которой путник определить не сумел. Но она еще дышала, и мальчик забрал ее с собой, накормив остатками сушеных яблок да  крошками сухарей и уложив в безопасное тепло сумки.

Мальчишка уже не шел: полз, раздирая колени. Он бы действительно не отказался, чтобы житель горной деревеньки обнаружил его здесь и притащил к себе домой, но горное поселение располагалось намного выше выступа, ведущего к озеру, и до туда, наверное, никто никогда не добирался.
Неизвестно, что туман творил в горных поселениях, но мальчишку хватал за горло да скручивал ему ноги и руки. Поцелованный луной казался себе дождевым червяком: хлюпким беспомощным существом, выползшим из-под лужи. Он вдруг вспомнил совет ведуньи и прикрыл лицо чистой рубахой, чтобы туман вновь не начал проникать слишком глубоко и приносить обескураживающие миражи. 

Все-таки оказавшись на вершине приречного выступа, путник обнаружил, что обрыв, проводящий до озера, достаточно высок. В тумане ему пришлось искать веревку и привязывать ее к подходящему камню, а затем осторожно спускаться вниз. Только повиснув над водной пропастью, мальчик смог избавиться от розоватой дымки и посмотреть на мир ясными глазами да с ясной головой. Птицу он положил на расстеленную рубаху на каменном выступе и отдал ей последнюю еду.

И тут обнаружил, что потратил целый день на восход по скале, а вокруг вновь раскинулись тусклые звезды. Не найдя отрезка суши, на который бы можно было бросить сумку, мальчишка решил нырять вместе с ней. Взгляд наверх, затем – в сторону волнующей глубины. Вдох. Выдох. Поудобнее устроив сумку на спине, Поцелованный луной оторвал руку от веревки и начала падать в воду. Холод пронзил его тело тысячей лезвий, пробежался по позвоночнику и защекотал шею. В кромешной тьме нельзя было разглядеть дна, но все же вдалеке виднелись сверкающие огни, и мальчишка толкнул себя вглубь. Путь вплавь давался ему легче, чем обычная дорога. Не хотелось дышать, будто время в озере замерло и подарило ему бесконечное продолжение единственного вдоха. Течение дергало путника за пятки и помогало двигаться еще быстрее, но вдруг над головой мелькнула острая тень, а рядом он услышал шум тяжелых плавников. Мальчишка замер, готовый ко встрече с монстрами, но шум утих, а тень исчезла. Выждав еще немного, он смог продолжить свой путь. 

Мягкая тишина обволакивала уши, но тут тоненький голосок потревожил его сознание, ворвавшись туда ослепительной вспышкой. Казалось, свет глубинных огней был уже совсем близко, но мальчишка свернул в сторону, очарованный манящей песней, искрами расстилавшейся во тьме. Мальчишка даже не мог представить, насколько прекрасными должны быть обладательницы неземных голосов, но когда он подплыл прямо к звукам, то с ужасом обнаружил перед собой костлявых пучеглазых монстров со сверкающими чешуйчатыми хвостами, облепленными липкими водорослями.
Их когти вцепились в шею жертвы, вместо пения вокруг начал разноситься отвратительный скрежет. Мальчишка хотел зажать уши, но продолжал сражаться с монстрами, тянувшими его в придонную тину. Твари уже разорвали рубашку, оставляя на спине и груди глубокие раны, их дикий хохот сбивал с толку и вынуждал жертву сжиматься в комок. Уж лучше бы они откусили его проклятые уши и навсегда лишили его слуха. Не на шутку разозлившись, он вцепился в запястье одной из тварей и сжал его так сильно, что услышал хруст. Тварь взвизгнула и отцепилась от жертвы, задев хвостом спадающую сумку. Успев выхватить оттуда нож, пленник, уже ощущавший слизь тины на мокрой коже и острые зубки на напряженной шее, полоснул тварь справа острым лезвием. Та испугалась, и с истошным визгом отскочила прочь, а затем с шипением схватилась за раненую руку и, высунув длинный синий язык, начала зализывать рану. 

Остальные твари тоже зашипели. Мальчишка, старавшийся вспомнить, как шипят дерущиеся коты, зашипел в ответ, но их совсем не впечатлил. Вместо этого нарушил молчание и заставил пузырьки проникнуть в нос, бесконечно его раздражая. Зачесалось горло, сощурились глаза, человек наконец ощутил, что вода –не его стихия. Нож заработал еще быстрее, а твари спустились вниз, к бледным ногам, и начали заплетать их в тине. К счастью, мальчишка смог разрезать ленивые ветви, не желавшие напрягаться и брать кого-то в плен. А твари, на руках и хвостах которых осталось уже достаточно следов от ножа, расчесывали и зализывали раны, недовольно выпучивая глазенки, но все же боясь вновь подобраться к мальчику.
Он выбрался на свободу и бросился туда, откуда доносился свет. Принадлежали тонкие лучи сияющим жемчужинам, рассыпанным по песчаному дну. Поправив порванную рубаху, пловец осторожно схватил первую попавшуюся жемчужину и, укрыв ее в ладонях, прошептал:
-Луна-луна, я твой и я ищу тебя. Пожалуйста, отзовись.

Твари, решившие отомстить мальчишке и выкрасть у него нож, уже нависли над ним угрожающими тенями и собирались пустить в дело свои когти, но огромный луч серебристого света пронзил их, заставляя целое озеро дрожать от безумного визга. Путнику казалось, что сейчас он лопнет от отвратительных звуков, но, как только лунный свет накрыл его, те уплыли куда-то вдаль, а вокруг зазвенело чудное сияние.

Оказавшись на самой вершине скалы, Поцелованный луной наконец смог разглядеть ту во всей красе. Круглую и ровную, чистую и сверкающую. Луна распускала лучи на целые города, посыпая те серебряной пылью, но пыль не долетала вниз, растворяясь в воздухе, или неуверенно опускалась на землю, смешиваясь с дорожной пылью.

— Здравствуй,— сказал мальчик, почтительно поклонившись.
— Привет, — ответила луна и осторожно посадила его на скалистый край. — Такие как ты еще существуют на этой земле?

Ее голос походил на шелест ветра, смешанный со звоном звезд, течением воды и хрупкостью тонкого льда.

— Других не встречал, но, по крайней мере, есть я один.
— Вот уж утешение.
— Я пришел просить у тебя помощи, -с надеждой заметил он.
— Какой?
— В моей деревне, да и в соседних тоже, люди умирают от солнечной атака.
— Ну, такое случается часто.
— Нет, ты не понимаешь. Каждый день в горячке уходит от нас сотня людей, разрисованных страшными пятнами. Но мне сказали, что ты можешь помочь, подарив нам свой свет.

Луна усмехнулась, а звезды недовольно зашептались у нее за спиной.

— Я до сих пор не оправилась от прежней войны и выхожу к людям только одной стороной, прозванной месяцем, потому что начинают ныть старые раны. Солнце захватило даже тучи, так что ни гроза, ни дождь не могут сражаться с ним, хоть они и не раз пытались устроить мятеж. К тому же, если я вдруг и одолею солнце, то вашей земле от этого лучше не станет. Обычные люди замерзнут, останутся лишь такие, как ты, а их почти нет. Может, ты вообще последний, -луна говорила с обидой и сожалением.

— Но ты могла бы дать мне жидкого света, и я бы поделился им с людьми. 
— Дам, если ты сможешь его унести, но есть в том одна загвоздка. Лунный свет нужно не только донести, но и передать, и сделать это может только мой человек.
— Но я ведь твой!
— Ты не дослушал. Лунный свет не может просто парить в невесомости. Ведь то, что летает рядом с землей, на самом деле привязано ко мне. Тебе придется самому стать сосудом, хранящим целительную силу, и когда ты будешь раздавать свет людям, то с ним будешь отдавать и частицу себя.
— И что со мной случится? –растерялся мальчишка.
— Не знаю. Возможно, просто ослабеешь, возможно, станешь похож на обычных людей, но те, кого ты напоешь и омоешь лунным светом, точно не умрут от болезни. Всех не спасешь, силенок не хватит, но хоть своих родных можешь сберечь.

Он задумался, а луна обратилась к звездам.

— Эй, найдите кого-нибудь, кто донесет его домой. Не хочу, чтобы озерные твари или гадкий туман выкрал у него мое сокровище.
Звезды вновь зашептались, передавая весть дальше по цепи, а луна блеснула несколькими лучами и позвала озерную воду. Та взметнулась вверх, крутясь рядом с соседкой и ведя с ней непонятный разговор.

Перезвон. Пересвет. Пересвет. Перезвон.

Наконец вода замерла, превращаясь в прочные бутылки с изящными горлышками. То ли изо льда, то ли из камня. 

— Не подходи слишком близко, -предупредила луна мальчишку, хотя тот и так сидел на краю обрыва.

Легкий свист. Звезды собирались вокруг хозяйки, и осколки их света, падавшие на мальчишку, врезались в его кожу, словно иглы. Ребенок поджал колени под руки и спрятал подбородок, чтобы избежать нового столкновения со звездным светом, но глаз отвести не смог.

Луна заискрилась, давая звездам разрезать себя по края, я затем заскулила, заходясь печальной песней. Слезы или кровь – все было серебром, с оглушительным звоном капавшим в полые бутылки. Иногда туда попадали звездные искры, но луна ловко смахивала их своими лучами, лавировавшими между длинных сверкающих струй. Стремительный водопад пугал и очаровывал. Мальчишка захотел подобраться поближе и лишь в последний миг понял, что стоит на краю. Еще бы четверть шага – и он упал в пропасть. Вода была далеко-далеко.

Затем луна позвала деревья. Те поделились засохшей корой, из которой она сделала надежные крышки, а хвойная смола стала клеем, окончательно прилепившим крышки к бутылкам.

— Есть, куда положить?

Мальчик покачал головой. Светило вновь шепнуло что-то звездам, и через несколько минут вода принесла ему промокшую опустевшую сумку, на которой осталась тина и следы острых когтей. Туда поместилось не так уж много бутылок, и звезды надменно кинули ему еще одну, из прозрачной струящейся ткани.

— Только порви ее мальчик, и мы покажем тебе, как нужно обращаться с вещами звезд.
— Спасибо, -тихо поблагодарил он, а затем заметил птицу, несущуюся позади.
— Орел говорит, что ты спас его детеныша, потерявшегося между скал, так что он поможет тебе добраться до дома.
— Да, я находил сегодня на дороге птицу, -вспомнил мальчишка о едва не задохнувшемся птенце.
— Приходи еще, -заметила луна, когда тот поблагодарил ее и взобрался орлу на спину. –В следующий раз поболтаем по душам. Расскажешь, кто твои родители и почему ты лунный.

— А можно добраться сюда другими путями?

Он, очевидно, не мечтал о новой встрече с медведем и подводными тварями.
Раздался звездный свист, а затем камень подпрыгнул к луне, и та осторожно отколола от него небольшой кусок. Не успел мальчишка моргнуть, а в его руках лежал серебряный колокольчик.

— Позвони, когда захочешь меня увидеть, и я подниму тебя прямо сюда. Но использовать его можно лишь раз, -предупредила луна и разрешила птице взлетать к звездному небу.

* * *

Целую ночь разрезал орел небесную гладь, целый день парил над облаками. Пролетали они и над озером, из которого доносились пронзительные крики, и над скалами, занавешенными розоватой дымкой, и над дремучим лесом, и над болотом ведуньи, полями, лугами, домами. Лишь однажды остановился орел, чтобы попить. Ну а сидевший на его спине не возражал против перерыва. Первая ночь была сумасшедшей. Птица разогналась на полную скорость и выделывала все, что желала, заставляя пассажира кричать от восторга и страха при очередном пируэте. Днем она замедлилась, спустившись ближе к земле и спрятавшись за лесную тень. Мало ли, солнце заметит лунного мальчишку с бутылками, в которых бултыхается лунный свет. Тогда не поздоровилось бы ни орлу, ни человеку. 

Поскольку днем они двигались очень осторожно и медленно, то в родную деревню Поцелованный луной прилетел уже под утро. Предрассветный морок захватил землю, когда он спускался с орлиной спины, коварное солнце готовилось к торжественному восходу, когда он с орлом прощался.
Мальчишка решил не показываться людям и пробрался домой через дальний луг. Внутри стояла полная тишина. Отец храпел на кривом деревянном стуле, а сестры мирно спали в обнимку на узкой койке.

Братишка спрятал сумки в своей коморке и, раскупорив первую бутылку, принялся поскорее обмывать сестер. Стянул обувь – старшая заснула прямо в ней – завернул рукава платьев, прошелся лунным светам и по одежде, и по волосам, особенное внимание уделил шее, лицу и кончикам пальцев. Потом осторожно влил сестрам по капле света в каждый уголок рта. Он и сам бы выпил до невозможности сладкий и освежающий напиток, ведь от его запаха у мальчика текла слюна, а когда случайные капли касались кожи, то хотелось танцевать от неистового ликования.

Затем побежал к отцу, налил света под рубаху на спину, взъерошил волосы, перепачкал облезлые пальцы, закапал даже в уши, чтобы уж наверняка. Когда отец проснулся в промокшей насквозь рубашке, мальчишка мирно спал у его ног, но тут же открыл глаза от крепкой затрещины.
-Совсем совесть потерял? Пропал на невесть сколько дней, а теперь спишь под моими ногами! -отец остановился в растерянности и, несмотря на ругательства, крепко обнял мальчишку. –Мы думали, ты уже не вернешься.

— Я искал лекарство, — мальчик осторожно отстранился от отца. — И я нашел его, ты теперь солнечной болезни неподвластен.
— Что?

Сын хотел увидеть на лице отца радость, но обнаружил недоумение.

— Не шути так, а. Твоя вторая младшая сестренка, кажется, тоже подцепила эту заразу, хоть лишь раз выходила из дому.
— Я не шучу, -мальчишка достал из-за спины граненую сверкающую бутылку. –Здесь есть лекарство, и оно поможет вам защититься от солнца.

Отец взял бутылку и внимательно ее осмотрел.

—  Обычный камень, но такая тонкая резьба. Где ты ее нашел? Наверняка это какое-нибудь древнее орудие труда. Сдай его учителю истории.
—  Папа, ты шутишь?
—  Нет, сынок, шутник у нас ты. Я понимаю, все мы устали, но странные каменные бутылки никак не помогут спастись от заразы.

Сына пронзила оглушительная мысль. Он понесся в комнату к сестрам и, не дав старшей даже проснуться, спросил:

—  Анька, посмотри, красивая бутылка?
—  Какой-то кусок камня, -зевая, заметила она, а потом широко открыла глаза и зашлась оглушительным криком.

Соседям Анька казалась милой и спокойной девушкой, но ругалась она громче, чем папа, и подзатыльники давала более крепкие. Да и как не дать, когда наглец посреди ночи сбежал из дому и даже не думал возвращаться.

Пока Анька вычитывала брата, Лиза схватила каменную бутылку, валявшуюся на полу, и побежала на улицу. Новая игрушка показалась весьма интересной, и девочка сделала все, чтобы убрать странную затычку. Лунного света она, как и остальные люди солнца, не видела. Когда мальчик обнаружил, что лекарство исчезло из комнаты, то понесся наружу под вопли возмущенной Аньки, но лунный свет уже разлился по песку, впитываясь в землю, а Лиза ползала по нему с громким смехом.

—  Тьфу ты, в песок вымазалась, -подняла ее на ноги старшая сестра и отряхнула пыльное платье. –А ты чего стоишь, быстро домой! 

Брат кивнул и поспешил к себе в каморку. Обида заливала ему глаза, он так старался не растрачивать свет даже на собственную семью, чтобы хватило каждому, а противная сестрица вылила впустую почти целую бутылку. Ему бы хотелось броситься на песок, собирая в бутылку оставшиеся крохи, но тогда бы Анька точно приняла его за сумасшедшего, влепила еще один подзатыльник и заперла в комнате.

Мальчишка вернулся домой, а затем взял сумку и, стараясь не показывать сестре, выбрался наружу.

— Я к друзьям, -крикнул он напоследок.

Поцелованный луной так хотел поделиться с ними радостной вестью, но те ее совершенно не оценили. 

— Моя бабушка при смерти, а ты показываешь нам каменные бутылки и пускаешь глупые шутейки. 

В конце концов, мальчишка поссорился с лучшим другом, и все остальные ребята стали на сторону того, кто говорил разумные вещи. Они понимали, что у сумасшедшего умерла мама, но не думали, что он так быстро сойдет с ума.

Тогда он понесся в другую сторону в надежде, что его послушают умные взрослые. Но у сосредоточенных людей, пытающихся сражаться с болезнью, не имелось времени на детские бредни. 

Мальчишку, разумеется, никто слушать не хотел. Тогда он, лишенный всякой возможности вразумить людей, решил обдавать их лунным светом в ночи. Осторожно, через открытые окна пролазил в дома заболевших и делился струящимся сиянием, пока те спали. Конечно, дело продвигаюсь медленно. Во-первых, он всегда уходил убежденный, что спят сестры и отец, который теперь тоже помогал ухаживать за больными и приходил домой очень поздно. Лиза, конечно, не смогла бы остановить брата, но точно бы сдала Аньке. Во-вторых, пролазить в чужие дома, во дворах которых лают собаки – не самое легкое дело. Оно требовало предельной внимательности. И в-третьих, мальчик не мог выносить из дому много бутылок. Если бы его поймали, то точно бы решили, что точно бы от них избавились.

Лунное лекарство помогало. Некоторые начали замечать, что болезнь уходит. Мамина подруга – упитанная женщина, жившая на краю улице – была уже при смерти, и вдруг оклемалась, будто бы и вовсе болела. Лекари не знали, чем объяснить такое чудо, люди придумывали свои теории, а в их сердцах поселялась надежда.

Спаситель же спал целыми днями. Как и говорила луна, раздача света забирала у него силы. В первый день дело далось легко. Во второй начало легонько покалывать руки. На третий свело стопы. На четвертый защекотало шею. На пятый он начал чихать. Днем мальчик совсем не мог выходить на улицу. Вначале сестра ругалась на ленивого братца, но вдруг испугалась, что он тоже подцепил заразу, хоть лекарь и утверждал о невозможности такого поворота. В общем, мальчика оставили в покое, принося еду в комнату и наказывая скорее поправляться. 

— Что это? –спросила она как-то, застав его с бутылкой в руках, и брат ответил.
— Лунный свет. Не волнуйся, тебя я уже давно им напоил, папу с Лизкой тоже.

К восьмому дню почти вся деревенька, уже смирившаяся со своим исчезновением, чувствовала себя весьма ничего. Осталась последняя семья – самая грозная и нелюдимая, жившая на отшибе неподалеку от деревни. Говорили, хозяин дома вместе с дочерью доживали последние дни.

Пробравшись через колкий забор, Поцелованный луной с облегчением обнаружил, что злые дворняги сидели на цепи и, как бы ни старались, не могли до него добраться. Однако он не мог подобраться ко входной двери. Две крепкие собачьи будки стояли неподалеку от входа, и звенящие цепи казались достаточно длинными, чтобы псы смогли его покусать. Поцелованный луной решился на отчаянный шаг – разбил окно крепким камнем. После замер, готовый к тому, что кого-то разбудил, но дом продолжал молчать. Мальчик залез внутрь и подобрался к мужчине. Пожелтевшая потрескавшаяся кожа, горячий лоб и вспотевшие ладони, стоны и кашель, облезлая голова и выпавшие волосы на гладком дощатом полу. Больной не выглядел хорошо. Мужчина был таким огромным, что на него потребовалась целая бутылка. Справившись с хозяином дома, спаситель направился в комнату дочери. Коридор казался ему очень богатым, но когда мальчик зашел в девичью комнату, то обомлел. Даже в темноте он увидел дорогой пушистый ковер, ажурные занавески на окошке, деревянный столик, фигурный подсвечник, зеркало и музыкальную шкатулку.

Мальчишка направился к лежавшей в кровати. Даже с шелушащейся кожей и огромными бело-бурыми пятнами в ней можно было разглядеть красавицу, какой девчонка была раньше. Рыжие кудри, большие бирюзовые глаза, маленькие ножки и обворожительная улыбка, даже во сне спешившая сорваться с губ. Зачарованный, он еще долго рассматривал девочку, а затем принялся за работу, стараясь едва касаться красоты, похожей на призрачное видение. Казалось, лунный свет особенно ярко блестел на ее волосах, а звон становился более мелодичным. Закончив работу, мальчишка решил посмотреть, сможет ли выбраться через ее окно, но тут обратил внимание на музыкальную шкатулку. Граненые края переливались красным и синим с золотым узором. Мальчик не смог удержаться и поднял крышку. Прекрасный белый лебедь выглянул изнутри, а по комнате разлилась струящаяся музыка. Он бы простоял так целую вечность, если бы его не накрыла огромная тень.

— Ты что тут делаешь, маленький воришка? –мужчина грубо схватил незнакомца за шиворот.

Все знали, что связываться с Владимиром и его семьей – обрекать себя на долгие мучение. Но пытаться украсть что-то из их дома – попросту смертный приговор.

Сколько шума поднялось утром. От криков да ругани дрожала земля, и и даже солнце скрылось за слабой тучей, испугавшись человеческой ненависти. Владимир уже вынес белобрысому оборванцу приговор. Из их дома пропало дорогое зеркало в позолоченной оправе да с ручкой, на который были выгравированы инициалы. Разумеется, Поцелованный луной отрицал свою вину, но и объяснить проникновение в чужой дом не решался.

— Я пытался им помочь, папа! Как ты не понимаешь? Как вы все не понимаете? Я спас вас всех с помощью лунного света, и его с дочкой я тоже хотел спасти.

Владимир вновь взорвался гневной тирадой. Из целой деревни усмирить его могла лишь Анька, но даже она побаивалась грозного человека. Публично разобравшись с недоразумением и пообещав вернуть деньгами, продуктами или работой столько, сколько стоило пропавшее зеркало, разъяренная сестрица вернулась в дом, нашла остальные бутылки и вместе с прозрачной сумкой – наверняка тоже украденной – выкинула их в навозную кучу. Уж оттуда-то окончательно сошедший с ума после смерти матери братишка не станет их забирать.

Слухи мигом расплодились по деревеньке. Каждый закрыл на ночь окна и проверил, все ли на месте. Каждый пришел посмотреть на чудные каменные бутылки, но быстро ушел из-за невыносимой вони.

Поцелованный луной принял удар молча, а затем, хоть сестра и заперла его в комнате, смог сломать дверной замок. Для этого ему пришлось разобрать завалявшийся в кармане ножик и испортить острое лезвие. Выбравшись наружу, он отправился за помощью к друзьям, но те сказали мальчишке, что не будут помогать ему вытаскивать бутылки из навозной кучи. Поцелованному луной пришлось справляться самому, и он не очень любил вспоминать тот момент. Окончательно отмыв бутылки от грязи, переложил их в мешок, выкинутый в окно лучшим другом, и отправился в путь. Не хотелось так прощаться с отцом и сестрами, но мальчишка не знал, как доказать им, что он не в чем не виноват, и им не стоит думать о нем со стыдом или презрением.

Отправившись в дальний путь, Поцелованный луной продолжал заглядывать в каждый дом, где ощущалось дыхание затухающей жизни. Анька с отцом искали его очень долго, и вся деревня помогала несчастной семье. Малого нигде не нашли, но и бутылок в навозной куче не обнаружили. Однако вскоре кто-то увидел в реке сумку, в которой девушка проклятые бутылки выкидывала. Блестящая ткань мирно качалась на речных волнах, а мальчишечьи следы растворялись на берегу.

Анька упала прямо на траву и зашлась безудержными рыданиями. Она ведь знала, что брат каждую ночь уходил на прогулку. Сколько раз просыпалась, чтобы успокоить Лизку, страдавшую от кошмаров, и слышала, как братец вылезает на улицу через окно, но никогда не останавливала. Ну любит он ночь, пусть радуется. Если бы только знала, чем обернется ее доброта.

 Побледневший отец отсутствующим взглядом посмотрел на воду и прохрипел:

— Давайте искать.

Ныряли и ныряли. Искали и искали. Не нашли. Ни мальчишку, ни бутылки. Решили, что его унесло течением, устроили тихие проводы. На них пришел даже Владимир, извинился и сказал, что нашел пропавшее зеркало, а его дочери стало лучше, и пообещал хоть чем-нибудь помочь бедной семье.
Тем временем проникновения Поцелованного луной перестали оставаться незамеченными. По многим деревням и городишкам ходила легенда о посланнике луны, который своим колдовством приносил людям долгожданное спасение. 

Случилось чудо. Каждый желал, чтобы посланник луны заглянул в его дом. Люди открывали настежь двери и окна, некоторые зажигали свечи, но большинство считало, что лунный человек лучше ориентируется в темноте. Его часто пытались поймать, но только видели, как ускользают белая макушка и серебристые пятки. Однако люди быстро смекнули: обычно посланник приходит убедившись, что дом погружен в сон. Желание спастись от проказы побеждало жгучее любопытство, и люди действительно засыпали, принося молитву луне. 

Знойными вечерами они выходили на улицы и, глядя в небо, хором напевали прекрасную песню:

— Лунный свет, лунный свет,
Ты дашь нам сил на десять лет.
Ты наш отец и наша мать,
Тебе лишь можем рассказать

О бедах наших о больших
И о несчастьях. Сокрушив
Солнца дикую игру,
Ты уносишь вдаль хандру.

Ты наше сердце наше, наше пламя,
Ты наш спаситель. Спору нет.
Отдай сияющее знамя,
Приди же, лунный человек.

Чуть слыша эту песенку, посланник луны заходился от гордости и чувствовал себя настоящим героем. Часто он сидел на крыше, с ног до головы закутанный в черный плащ, который стащил в одном из домов. Впрочем, хозяин навряд ли возражал. Под каждой дверью лунному человеку оставляли какой-нибудь подарок – одежду, обувь, косынку, книжку или какую-нибудь чудную диковинку. В его коллекции уже хранилась огромная старинная монета с орлом, вороновое перо, милый рисунок, серебряная подвеска, осколок зеркала, банка любимого гречишного меда и вишенная косточка. Если у людей не находилось ничего, то они хотя бы ставили на окно кружку молока и кусок белого хлеба. Все знали, что эта любимая еда посланника луны. Так что обычно мальчика ждал плотный ужин, часть которого откладывалась на завтрак и на обед. Днями он предпочитал держаться в лесной или горной тени, подальше от людей и солнца. 

Один дед утверждал, что, сбегая из его хижины, лунный человек обронил каменную бутылку, и теперь к нему стали приезжать из разных деревень, чтобы поглядеть на чудной трофей. Приехали туда и Анька с отцом, до которых уже дошла слава о лунном человеке. Девушка предлагала за бутылку много монет, но дед отказался от денег. Правда, когда на следующий день она вернулась с солидным мужчиной, представившимся Владимиром, тот сделал совершенно другое предложение, и дед согласился продать трофей, пообещав, что расскажет остальным зевакам о его потере.

Единственной проблемой, на которую лунный человек старался не обращать внимания, оставалось его здоровье. Вначале он чувствовал себя гораздо лучше на крышах под ночным небом, чем дома в кровати, но вскоре начал понимать, что неприятные ощущения первой недели не могли сравниться с настоящей болью.

Через три десятка дней он ощутил невыносимые уколы в шее, а ноги прямо посреди дороги сводило долгими судорогами. Осунулись плечи, начала лысеть голова. Сколько бы молока он не пил, мальчишке все время его не хватало, а вскоре появилась противная отрыжка. Продвигаясь дальше и дальше, он излечивал меньше и меньше людей за одну ночь, потому что не мог двигаться так резво и быстро, как прежде. Иногда даже не хватало сил уходить в лес. Тогда лунный человек надевал штопанные лохмотья и превращался в нищего, просящего милостыню около рынков, или разноцветный костюма и длинный колпак шута, плясавшего на вечерних праздниках. Плясать, правда, Поцелованный луной не мог, но прикрытие помогало.

Бутылки постепенно заканчивались, работал он уже совсем не с прежней внимательностью, но все равно продолжал идти вперед, проносясь сквозь переплетения дорог и улиц, не забывая ни об одной. Тух, отдавая себя без остатка. Домой мальчик возвращаться не собирался, уверенный, что никто не будет ждать сумасшедшего вора.

И вот наступил день, когда его бутылки почти опустели. Их мальчишка оставил там, где захотел, и ни с кем не поделился главным секретом. Чужую одежду и обувь он передаривал вылеченным беднякам, а детям, уже потерявшим кого-то от ужасной болезни, оставлял маленькие сувениры. 

Нельзя было пересчитать, сколько мальчишка спас людей и городов, но тогда ему казалось, что он уже пришел к краю, за которым не существует ровным счетом ничего. 

Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь вскриками черных птиц, а впереди лежала бескрайняя степь, растворяющаяся в горизонте. Туда он идти не собирался, ведь каждый знал: проходить сквозь Птичью степь – смертный приговор. В гиблом месте уже лет сто не водилось ни единой живой души, кроме грачей и воронов. Никакой мыши или жука. Люди тоже старались держаться подальше от земли, убитой ужасным пожаром. От земли, приговоренной к смерти огненным светилом.

Стоя в предрассветном тумане посреди степи, мальчишка понял, что солнце, которое так сильно желало найти вредителя, прятавшегося под черепицами деревянных домов, в тени деревьев и многоликой шумной толпе, точно встретило бы его, если бы мальчишка дождался восхода. Но, каким бы беспомощным и слабым он себя не ощущал, Поцелованный луной никогда не сдался бы солнцу. Пусть теперь гадает, как же выглядит тот, кто значительно подорвал его могущество.

Вдруг у мальчишки закружилась голова, а затем он упал на сухую траву и зашелся безудержным тремором.

— Сейчас-сейчас, — через силу протянул руку в карман умирающий путник, а затем обратился к облакам, туману да тучам: -Вам больше не придется защищать и прятать меня от солнца, звездам тоже.

Серебряный колокольчик продолжал лежать в кармане с момента встречи с луной, терпеливо ожидая своего часа. И вот мальчишка позвонил, и едва различимый луч света, сброшенный вниз робким месяцем, подхватил его и понес к небу.

— Здравствуй еще раз, — с уважением сказала луна, а он ответил просто:
— Привет.
— Не думала, что ты поможешь столь многим. Солнце действительно ослабело, ведь не ожидало, что какая-то мелюзга сможет его надурить. Спасибо. Благодаря тебе они возносят мне песни, начинают верить во власть холода и понимать, насколько жадно их любимое солнце.
— Рад, что помог, — заметил он.
— Как тебя зовут?
— Лунный посланник, -откашлялся говоривший, ощущая, как сковывают горло железные тиски.
— Хм, а настоящее имя?
— Какая разница.
— Прошепчи его тихо-тихо, и я смогу пустить тебя внутрь, растворив в холодном сиянии.
— А больно не будет?
— Нет, немного щекотно.    

Мальчик прошептал ей свое имя, и луна впустила его в себя, озарив землю ослепительной вспышкой. Он услышал смех и звон, щекотка прошлась по его телу, а ледяная сладость отпечаталась на губах искристой пылью. Издав последний хрип, мальчишка нырнул внутрь лунного шара и растворился, ощутив, как дыхание расцветает в его груди и уходит в бесконечный свет, мягко обнимающий желанного гостя.

Люди пели знакомую песню. Звезды приглушенно шептались. Луна сияла ярче прежнего.