Об авторе: Мне 18. Учусь на факультете журналистики БГУ, увлекаюсь музыкой. Люблю сказки и верю, что люди нуждаются в историях, сложенных из множества букв, а не только в картинках.

Тебя нигде нет и не было

Давай ты мне улыбнешься,
Мы выпьем горячий чай
С ирисками, мама проснется,
Скажи мне, это не рай?

На кухне старый будильник
Звенит, хоть на дворе ночь.
Белый гудит холодильник,
Но мы ведь поесть не прочь.

Мы купим с тобою пиццу
И выпечем вкусный пирог
С яблоком, карамелью, корицей,
Жженый сахар – последний игрок.

Мы будем всегда улыбаться
Друг другу, себе и им,
Мы будем с надеждою рваться
К огромным мечтам своим.

Давай будем слушать музыку
И без конца танцевать,
Неуклюже бродя по улицам,
Будем людей спасать.

Под дождем проливным промокнем,
На вкус попробуем град,
Откроем все в мире окна,
Попадем на бал-маскарад.

И будут огни фонарные
Нам долгий путь освещать.
Ах, как мне хочется этого!
Тебе ли не знать?

Но фонари почему-то не светят,
Никто мне нигде не рад.
В округе не бегают дети,
Спускаюсь в теней парад.

Духовка опять сломалась
И холодильник поплыл,
Я сухарями две недели питалась,
А где ты был?

Ириски давно закончились,
Будильник противно звенит.
Во мраке пустынной улицы
Отчаянье – мой фаворит.

На кухне шумит телевизор
Остыл горький черный чай,
Тебя негде нет и не было,
И не будет уже. Прощай.

Дюймовочка

– Приручи меня.
Возьми на руки.
Посмотри в глаза.

На твоей шершавой ладошке,
Я, как хлебная крошка,
Которая падает вниз.

Я вдыхаю твой выдох,
Ловлю удар глаз,
А ты мой каприз
Выполни.

Здесь, у твоих ног,
Я задыхаюсь отчаянно.
Ведь долго, тягуче
И медленно таяла,

Плавилась, растекалась
Прозрачной лужей
И хрустальным ручьем,
В котором ты был, конечно,
Опасным диким угрем.

– Приручи меня.
Уложи в лодку из тонких зеленых листьев,
И их аромат разойдется,
Скованный и шелковистый.

Я буду спать в твоих теплых объятьях
И смеяться в ткань душистого бледного платья.

Бегать по кочкам,
Под которыми роется хитрый крот.
Я его не боюсь.
Он меня не найдет.

А его подруга, противная серая мышь,
Пусть только попробует подойти.
Ты ей скажешь:
– Кыш!

Не достанет меня и огромный,
Надоедливый майский жук,
И зеленая жаба,
И зимы морозительный круг.

Приручи меня, подари крылья бабочки,
Забери с собой.
Я хочу летать над лугами из клевера
И делиться секретами со стрекозой.

Почему я сижу на полу из бревен и холода?
Ты куда улетаешь опять?
Обними меня, обмани меня,
Уложи немедленно спать.

Посади на ладошку,
Которая больше моей,
Улыбнись, верни ласточку,
И позови лебедей.

Пожалуйста. Ну пожалуйста!
Ни о чем другом не молю,
Только дай мне ласки вязание
И заветное слово «Люблю».

Ничего. Мимо. Пусто.
Забыл, улетел.
Только милый, о милый,
Ты свои крылья опять не надел.

Как же тесно
И как маленько
Все, что кружится вокруг.
Я вновь таяла. Таяла,
Призывая тебя, мой друг.

Кисло

Кислым казалось мне все,
Очень кислым, когда ты ушла.
Горьким, когда я взамен никого не нашла.
Соль словно боль впивалась и в мой язык.
Просто об этом никто говорить не привык.
Соком лимонным покрылась глаз пелена,
Крошкой холодной зашлась в темноте луна.
Молчание – касание звезд – далеко.
Здесь лишь желание сахара одного.
Дикое, странное, но понятное по своей сути.
Никого не осталось вокруг отвратительной мути.
Все ушли, убежали в испуге и страхе назад,
Но я помню лишь твой наполненный смехом взгляд.
Один остается, один себя отдает.
Один всегда помогает, и того же взамен он ждет.
Тогда и приходит в их крепкую дружбу беда.
Рушится мост, разъедает все кислота.
Кислым-прекисло,
Где лежит сахарок?
Я растворяюсь в едкости собственных слов.

* * *

Она падает в жгучую крапиву.
Падает, в ней растворяясь.
Растворяясь, летит в колючую мглу.
Летит, снова ломаясь.

Она падает в жгучую крапиву
И вдыхает земельный запах.
Кровь и зуд, жгучь и морь наяву,
Мошки в дремучих шляпах.

Она падает и лежит, земь гниет
День безумно к концу стремится.
Изумрудный и остренький хоровод трав
Вокруг мельтешит и кружится.

Она падает в жгучую крапиву,
Близ полоски из синей ивы,
Она падает с шепотом «Не могу»
И теряет последние силы.

День закончится, наступит ночь,
Поджидают сверчки на полянах,
И от воздуха с запахом клевера ты не прочь
Навечно остаться пьяным.

Крапива, крапива, крапива.
Острые листья повсюду.
Ты меня захватила и в плен взяла,
Я твоею навечно буду.

Буду листики собирать,
Что золота мне дороже,
Буду рубахи зеленые ткать,
Чтоб коснулись они братской кожи.

Крапива, крапива, крапива.
Я твоя навсегда и навеки.
Ты не думай, что вру. Эти слова
Кровной подоплекой

Пропитаны. Награждены,
Запечатаны там же, под кожей.
Крапива. Крапива. Крапива.
Я твоя до последней дрожи.

Снова падает девушка в крапиву,
Снова ночь подолом клубится,
Снова кажется, что наяву
Ей царевич прекрасный снится.

Забываются отец и мать,
Пролежит в пустоте до заката.
Забытье колдовское. Что с него взять?
Забудет и младшего брата.

Просыпается в режущей чистоте,
Обнимает жгучие листья,
Слезы чистые блещут в сиреневой мгле,
Как рисунок ажурной кистью.

Она падает в жгучую крапиву
И растворяется в ней навеки.
Она чувствует боль уколов не во сне, наяву.
Разлепляя усталые веки,

Она думает обо всем, что вокруг,
Представляя другую картину.
Она падает в жгучую крапиву,
Обнажив свои ступни, босиком. Без ботинок.

Забываются отец и мать,
Пролежит в пустоте до заката.
Забытье колдовское. Что с него взять?
Забудет и младшего брата.

Просыпается в режущей чистоте,
Обнимает жгучие листья,
Слезы чистые блещут в сиреневой мгле,
Как рисунок ажурной кистью.

Она падает в жгучую крапиву
И растворяется в ней навеки.
Она чувствует боль уколов не во сне, наяву.
Разлепляя усталые веки,

Она думает обо всем, что вокруг,
Представляя другую картину.
Она падает в жгучую крапиву,
Обнажив свои ступни, босиком. Без ботинок.